«Пена дней» и другие истории - Борис Виан

я давно разучился, – сказал Амадис. – Я бы очень хотел, чтобы Рошель забрала у меня письма и чтобы приехал девятьсот семьдесят пятый.

– Пошлите такси, – посоветовал Анжель.

– Уже послал. Но я жду не дождусь, чтобы оно поскорей вернулось.

– У вас, должно быть, с головой не все в порядке.

– Добавьте к этому, что я грязный педрила.

– Да сколько же можно, в конце концов! – сказал Анжель.

– Ну так что, скажете Рошель, что у меня для нее работа?

– Сейчас не могу. Поймите, ведь Анна только вчера умер.

– Я прекрасно это знаю, – продолжал Амадис. – Умер, не дождавшись зарплаты. Я бы очень хотел, чтобы вы сходили к Рошель и сказали ей, что почта ждать не может.

– Я не смею нарушить ее одиночество.

– Смеете. Идите. Она у себя.

– Тогда почему вы спрашиваете, где она?

– Чтобы вы немножко поволновались.

– Я и так знаю, что она у себя.

– Значит, моя хитрость не удалась, вот и все.

– Хорошо, я схожу к ней. Только она не придет.

– Придет.

– Она любила Анну.

– Она бы и с вами согласилась спать. Вчера она сама мне об этом сказала.

– Вы негодяй, – сказал Анжель.

Амадис не ответил. Казалось, ему было все равно.

– Она бы согласилась спать со мной, если бы Анна был еще жив, – сказал Анжель.

– Вовсе нет. Она бы согласилась и теперь.

– Вы негодяй, – повторил Анжель. – И грязный педераст.

– Ну вот! Все же скатились к общему месту. Это значит, что вы пойдете за ней. После обобщений всегда тянет к частностям.

– Хорошо, я пошел. – Анжель встал, и пружины кровати тихонько пискнули.

– У нее кровать не скрипит, – сказал Амадис.

– Довольно… – прошептал Анжель.

– Теперь мы квиты.

– Довольно… Я не желаю больше вас терпеть. Убирайтесь отсюда.

– Ишь ты! – сказал Амадис. – Значит, сегодня вы знаете, чего хотите?

– Просто Анна умер.

– И от чего же он избавил вас своей смертью?

– От меня самого. Я проснулся.

– Нет, это вам только кажется. Вы и сами прекрасно знаете, что сейчас пойдете и покончите с собой.

– Я действительно думал об этом, – сказал Анжель.

– Только сначала приведите мне мою секретаршу.

– Я иду за ней.

– Можете даже не торопиться. Если, скажем, вы хотите ее утешить… или что другое. Только не очень ее утомляйте. У меня почты – горы непочатые.

Анжель не глядя прошел мимо Дюдю. Директор остался сидеть на стуле, пока дверь не закрылась.

Один конец коридора обрывался теперь в пустоту. Прежде чем отправиться к Рошель, Анжель подошел к краю. Между расчлененными половинками отеля сверкал на солнце железнодорожный путь; коридор продолжался по ту сторону разреза и вел к уцелевшим еще комнатам. В прогалинах между рельсами и шпалами чистые серые камни балласта вспыхивали в ярком свете своими слюдяными чешуйками.

Дорога терялась вдали по обе стороны от отеля, а нагромождения строительного материала вдоль трассы практически исчезли – Анжель не видел их с места своего наблюдения. Двое из привезших балласт шоферов заканчивали сборку вагонов и локомотива, уже поставленных на рельсы. Деликатный лепет шкива на небольшом подъемном устройстве мелодично вписывался в ровное урчание мазутного двигателя, приводившего его в движение.

Анжель вернулся; пропустив две двери, он остановился перед третьей и постучал.

Голос Рошель пригласил его войти.

Ее комната, как и все остальные, была обставлена просто и скупо. Рошель лежала на кровати. На ней было вчерашнее платье; постель была не разобрана.

– Это я… – сказал Анжель.

Рошель села и посмотрела на него. Черты ее лица заострились, глаза потухли.

– Как это случилось? – спросила она.

– Я не смог зайти к вам вчера, – сказал Анжель. – Я думал, Петижан все вам рассказал.

– Он упал в колодец, – сказала Рошель. – Вы не смогли его удержать, потому что он очень тяжелый. Я знаю, какой он тяжелый. Но как это могло с ним произойти?

– Это я во всем виноват.

– Нет. Вы недостаточно сильный, чтобы удержать его.

– Я так безумно вас любил.

– Знаю. Вы все еще любите меня, очень.

– Именно поэтому он и упал. Мне так кажется. Чтобы я мог вас любить.

– Слишком поздно, – сказала Рошель, слегка жеманясь.

– Раньше тоже было поздно.

– Тогда почему же он упал?

– Он не мог сам упасть, – сказал Анжель. – С Анной этого не могло случиться.

– Да, – сказала Рошель, – это просто несчастный случай.

– Вы совсем не спали?

– Я подумала, не следует ложиться. Ведь к смерти принято относиться с почтением.

– Но потом все же заснули… – сказал Анжель.

– Да, аббат Петижан дал мне капли.

Она протянула ему флакон. Он был полон.

– Я приняла пять капель. И очень хорошо спала.

– Вам повезло, – сказал Анжель.

– Когда люди умирают, слезами горю не поможешь, – сказала Рошель. – Знаете, мне очень тяжело.

– Мне тоже, – сказал Анжель. – Я не знаю, как мы сможем жить дальше.

– Вы считаете, это дурно?

– Не знаю, – сказал Анжель и посмотрел на флакон. – Если бы вы выпили половину этой бутылочки, вы бы уже не проснулись.

– Мне снились чудесные сны. В меня были влюблены двое, они сражались из-за меня. Это было чудесно. Это было так романтично.

– Понимаю.

– Может быть, еще не слишком поздно… – сказала Рошель.

– Вы видели во сне Анну?

– Нет!.. Не говорите мне о нем, я не хочу. Я не буду об этом думать.

– Он был красив, – сказал Анжель.

Рошель посмотрела на него с тревогой:

– Зачем вы мне все это говорите? Мне было так покойно, а вы пришли и пытаетесь меня напугать, взбудоражить. Я не люблю вас, когда вы такой. Всегда печальный. Не нужно думать о том, что случилось.

– Вы можете заставить себя не думать?

– Это может каждый. Я живая. И вы тоже живой.

– Мне стыдно оставаться в живых… – сказал Анжель.

– Скажите, вы действительно очень меня любите?

– Действительно. Очень.

– Пройдет немного времени, и я утешусь, – сказала Рошель. – Я не умею горевать долго. Но я, конечно, буду часто о нем вспоминать.

– Обо мне вы будете вспоминать реже…

– Ах, какой вы несносный. Ведь мы же с вами остались жить. – Она потянулась.

– Дюдю хочет, чтобы вы пришли за почтой, – сказал Анжель и горько усмехнулся.

– Мне не хочется, – сказала Рошель. – Я вся какая-то потерянная от этих капель. Лучше я разберу постель и лягу.

Анжель встал.

– Вы можете остаться, – сказала она. – Я вас не стесняюсь. После всего, что случилось, ни к чему церемонии.

И она начала расстегивать платье.

– Я испугался, что вы превысили дозу, – сказал Анжель, все еще сжимая в руке флакон.

– Ну вот еще! Аббат Петижан предупредил меня, что больше пяти капель нельзя.

– Если вы превысите допустимую дозу, знаете, что будет? –